Странные клиенты правозащитников

О странных клиентах российских правозащитников писалось и говорилось уже неоднократно. В минувшую субботу публицист Юлия Латынина вновь напомнила об этой теме, впрочем, каким-то причудливым образом, сместив акценты.

Рассуждая о столкновении «пейнтбольного спецназа» из Израиля с «флотилией свободы», г-жа Латынина особо указала, что все «мы имеем дело с новым типом терроризма, рассчитанным на правозащитника». И пришла к выводу, что: «правозащитного движения больше нет. То, что вместо него осталось, это типичный жизненный цикл, который проходит значительная часть движений, которые основаны не для прибыли, а для того, чтобы защищать какие-то бескорыстные идеалы, и которые буквально в следующем поколении вырождаются в бюрократические организации».

Правда, автор программы «Код доступа» (Эхо Москвы), где и были озвучены столь неприятные правозащитникам оценки, решила проявить осмотрительность, оговорившись, что в России правозащитники еще, дескать, не докатались до жизни такой.
Конечно, это мнение Латыниной, которое имеет право на существование. Однако взгляд на правозащитников в России именно под таким углом, приведет вас к несколько иным выводам.

Не будем детально вспоминать роль и место правозащитников в ходе двух вооруженных конфликтов на Северном Кавказе, разбирать их пропагандистские истерики и награды, которые им вешали на грудь полевые командиры и те, кто захватывал заложников и взрывал наших граждан. А потом оправдывая существование радикальных религиозных направлений, призывающих уничтожать «неверных» везде и всюду, эти же общественники, защищают права, но не жертв терактов, а тех, кто их устраивал или может устроить. Нам спокойно заявляют, что это безобидные и вполне миролюбивые люди, которых злые федеральные власти для отчетности записали в боевики. То, что «миролюбивые граждане» отстреливались до последнего патрона при задержании или сами напали на опорный пункт милиции, правозащитники не видят. Не видят, потому что задача, которая предусмотрена западным грантом, не обращать на это никакого внимания, а защищать их права любой ценой, включая откровенную ложь. И в этом смысле правозащитное движение в России оказалось во многом дискредитировано, прослыв, причем, по доброй воле, «защитниками террористов».

В результате усилия правозащитного сообщества по этом направлению превратились в формальность, где важнее не сообщить объективную информацию, а удержать финансирование проекта, выпуская в свет ужасающие, пусть и из пальца высосанные, данные. Вот и получается, что все «мы имеем дело с новым типом терроризма, рассчитанным на правозащитника». Достаточно вспомнить о странном совпадении во времени и пространстве двух вещей: визита главы МХГ Людмилы Алексеевой в Ингушетию и подрыв кортежа президента республики. Или… Впрочем, не будем отвлекаться, а посмотрим чьи же права сейчас под опекой правозащитников?

Наиболее шумные дела, конечно же, связаны с «коллегами» столичных спасителей идеалов свободы. Задержание уральского активиста Алексея Соколова в мае 2009 года по обвинению в соучастии в грабеже и разбое на предприятии «Уралтермосвар» в городе Богдановиче в 2004 году, где были похищено сварочное оборудование и некоторые автозапчасти (ущерб составил 1 миллион рублей), вызвало бурю эмоций и возмущения в правозащитном сообществе. Они рисовали светлый образ подсудимого и уверяли что это «расправа властей». Но на поверку оказалось что криминальные подвиги в жизни екатеринбургского правозащитника уже были. О том, что первую судимость Алексей получил в 1992 году за вымогательство (правда тогда она была условной), и о том, что реальные шесть с половиной лет Соколов получил в 1994 году за разбойное нападение (сейчас Соколова обвиняют по аналогичной статье) и незаконное хранение оружия, правозащитники как-то позабыли. Да им это не интересно – ведь в таких делах у потерпевших нет и не может быть прав человека. А нарушитель закона, согласно позиции той же МХГ, их счастливый обладатель. И его надо защищать, применяя ложь по умолчанию.

Под крылышком у Московской Хельсинской Группы оказался и Дмитрий Барановский, которого деловые издания называли «крупным специалистом по слияниям и поглощениям». По данным СМИ, его также знают под кличкой «Дима Белый» еще со времен расцвета «Солнцевской ОПГ», в которой, по оперативным учетам, Барановский фигурирует еще с 90-х. Он был задержан 27 августа 2009 года в Москве по подозрению в вымогательстве в особо крупном размере (ст. 163 УК РФ). Если бы Барановского «закрыли» по пресловутой ст. 282 за распространение, например, радикальных листовок, то участие правозащитников, возможно, имело бы логику, хотя бы потому что есть серьезные проблемы с грамотной экспертизой и прочими вещами, связанными с этой категорией дел. Или бы Барановский был беден, и у него не было бы денег на квалифицированных адвокатов. Однако картина иная. И, похоже, у «правозащитника» Димы, есть средства не только на адвокатов. Они, видимо, есть у него и на правозащитников. Интересно почем ныне посадить к микрофону Людмилу Михайловну? Хотя о суммах, вернее всего спрашивать у ее романтических помощников или партнеров, типа Льва Пономарева, о странных делах которого с не менее странными личностями давно ходят легенды, например, о том как Лев Александрович бился, сочиняя небылицы, за убийц из НК ЮКОС. Сейчас не бьется: то ли согласился с приговором суда, то ли еще по каким-то обстоятельствам, связанным с ресурсным обеспечением защиты.

Впрочем, без дела наши беспокойные правозащитники не сидят – днями они не удержались и вошли в процесс по делу, нет, не ветерана войны, которому не дали обещанную властями квартиру, и даже не сироты из детского дома, которого обжулили очередные прохиндеи, но видного и небедного сенатора Изместьева.

Как напоминает «Независимая газета», «дело бывшего сенатора от Башкирии Игоря Изместьева и двенадцати членов так называемой кингисеппской группировки (по названию города Кингисепп в Ленинградской области) поступило в Мосгорсуд в июне 2009 года. Сам экс-сенатор был арестован еще в январе 2007 года и с тех пор находится под стражей. Дата слушаний не раз переносилась, и, как уже сообщала «НГ», за несколько лет дело против Изместьева пополнилось обвинениями по наиболее тяжким статьям Уголовного кодекса, в том числе в терроризме». Очевидно, последнее обстоятельство и стало решающим. Ну не приватизация же, право слово, башкирской нефтянки.

И ведь надо ж такому случиться, что дело Изместьева, после подключения к нему светочей гражданского общества, стали «валить» ровно по той же схеме, по которой общественники пытались, впрочем, безуспешно, развалить дело Пичугина.
Всех свидетелей, дающих показания не в пользу сенатора, оптом объявили людьми с неоднозначной репутацией - аналогия – с делом Пичугина - прямая.
Права жертв, преступлений опять же правозащитниками не предусмотрены. Официально МХГ и Кирилл Кабанов из Национального антикоррупционного Комитета прикрылись заботой о присяжных. Но и другие детали их насторожили. «Когда я ознакомилась с подробностями этого процесса, я вижу то же самое, что увидели и присяжные, – что дела по отношению к Изместьеву шитые» - заявляет глава МХГ, заявления которой тоже сметаны на скорую руку. Просто потому, что не ясно каким образом госпожа Алексеева и вся честная компания «общественных контролеров» смогли ознакомиться с подробностями этого дела, если дело рассматривалось в закрытом режиме, поскольку в материалах есть секретные документы…

7.06.2010.